Восход над океаном - Страница 25

— Тогда переодевайтесь и — за стол. Сладкое — только после обеда.

— Мне чур кусок побольше, — заявил Сэмми, вылезая из-под стола.

— И мне — побольше, — скинул с себя покрывало Томми.

Победа Барта почему-то разозлила Алрику. Когда мальчишки надели предложенную одежду и были отправлены в ванную, она обернулась к Барту и заявила:

— Знаешь, каждый считает, что умеет обращаться с детьми, когда возится с ними редко и понемногу. А попробовал бы ты с ними управляться каждый день и не по разу, когда один не слушается, а второй начинает ему подражать и подхватывает…

— Попробую. С удовольствием, — ответил Барт и открыто посмотрел в глаза Алрики.

Она тут же пожалела, что не удержала язык за зубами. Ей же совсем не надо, чтобы он тревожил их с детьми каждый день. Впрочем, почему она так думает? По-прежнему опасается, что Барт бросит их снова и это травмирует детей? Или все-таки дело в том, что она не может простить ему обиду и жаждет наказать Барта, мешая встречаться с сыновьями?

Но имеет ли она право так поступать, имеет ли право вставать между ним и малышами? Ведь детям так хорошо и весело с Бартом… Да и он ведет себя так, словно старается загладить свою вину. В ее ушах снова прозвучал голос Барта: «Уязвленная гордость — плохой советчик, Алрика».

Обед был просто великолепным. Бетти была предупреждена, что Рики приедет с малышами, и сделала все, чтобы еда была не только вкусной, но и подходила детям.

Аппетитные порции печеной куриной грудки с картофельным пюре были приправлены зеленым горошком и порезаны на небольшие кусочки, чтобы детям было проще справиться с пищей. Взрослым подали ту же курицу, но поджаристую и с острым соусом.

Для Алрики и Барта на столе стояла бутылка хорошего вина, а детям налили сока в такие же хрустальные бокалы, чтобы было не обидно. Алрика знала, что это дорогущие бокалы, которые достались Элдриджам Бог знает от каких пра-пра… и сначала протестовала против того, чтобы давать их малышам, но Томми и Сэмми так хотели быть как взрослые…

— За встречу! — Барт поднял бокал и улыбнулся Алрике, глядя ей в глаза из-под челки, как всегда, когда имел в виду больше, чем говорил. — И за ваше присутствие в этом доме.

Она вздрогнула, такая демоническая сила ей почудилась на миг в этом взгляде. «Я вас отсюда никуда не отпущу», — послышалось ей в этих словах. Алрика мотнула головой, отгоняя наваждение. Чего доброго, так и паранойя разовьется.

— За встречу, — с наигранной веселостью подхватила она и чокнулась с Бартом.

— Я тоже так хочу! И я! — Детишки потянулись своими бокалами с соком к бокалам взрослых.

Томми, который как раз перед этим начал раскачиваться на стуле, сделал неловкое движение, стул слегка покачнулся, и мальчик, чтобы не упасть, обеими руками ухватился за столешницу, выпустив бокал.

Хрупкий сосуд упал на стол и разбился, а по белоснежной скатерти расползлось ярко-оранжевое пятно от сока.

Ножки стула со стуком опустились на пол, заняв свое естественное положение, а Том так и остался полулежать на столе, с открытым ртом и глазами, вытаращенными и круглыми от ужаса.

Воцарилась тишина.

Глазенки Сэма, перепугавшегося за братишку, тоже были словно нарисованы по циркулю, а уши — прижаты, как у кролика, которого вот-вот настигнет гончая.

Алрика смотрела на детей, на пятно и с содроганием ждала, что первый шок с секунды на секунду сменится басовитым ревом в два голоса, сопровождаемым мужским окриком.

В дверях замерла Бетти, испуганно сжимая полотенце.

Обстановку разрядил Барт.

— Не переживай, мы нальем тебе еще сока, — поспешил он утешить сына. — Таких бокалов, правда, больше нет, но Бетти принесет тебе другой. Рики, передай мне, пожалуйста, салфетки, я положу на пятно.

Алрика с облегчением выдохнула.

— Теперь ты понимаешь, почему я запрещала тебе качаться на стуле, — сказала она Тому гораздо мягче, чем собиралась до этого.

Видя, что малыш начинает кукситься, Барт протянул руку и легонько нажал ему на кончик носа, как на кнопку звонка.

— Забудь, со всеми бывает. — Он бросил веселый взгляд в сторону Алрики, и она вспомнила, что лет пять назад разбила такой же точно бокал.

…После романтического ужина на ковре они занялись любовью. А потом лежали и дурачились, щекоча друг друга. Алрика вошла во вкус и принялась доставать Барта, легонько дергая его то за мочку уха, то за прядку волос.

— Прекрати, — хохотал он. — Ну все, Рики, правда, перестань.

Но она никак не могла угомониться и продолжала приставать к нему, хихикая и болтая ногами, пока не сшибла босой ступней один из хрустальных бокалов, из которых они незадолго до этого пили вино.

Услышав звон, она замерла. Улыбка сползла с ее лица. Ведь как раз незадолго до этого Барт подробно рассказывал ей, какие это ценные бокалы и как они тесно связаны с историей его семьи, и что теперь таких нигде не купишь…

Но муж заверил ее, что она переживает больше, чем он сам, и что ничуть не сердится, хотя бокала, конечно, жаль, но зато они так чудесно провели время и им обоим было так хорошо, что это, право же, стоит гораздо больше, чем какая-то стекляшка.

С тех пор они из этих бокалов больше не пили, держа их в шкафу «для истории», хотя во время любовных игрищ пострадало еще много посуды подешевле.

Алрика вспомнила все это и подумала, что Барт, конечно, далеко не идеал. Но обида на мужа заставляет ее думать о нем хуже, чем он есть на самом деле. И почему она решила, что он напустится из-за случившегося на детей и чуть ли не выгонит их после этого из дома?